Воть,что накопала:

Джаред Лето
Настоящее имя: Джаред Джозеф Лето (Jared Joseph Leto)
Рост: 1,77
Цвет глаз: Голубой
Знак зодиака: Козерог

Детство и Юность
Джаред Лето родился 26 декабря 1971 года в Боссьер-Сити, штат Луизиана. У него есть старший брат Шеннон и двое сводных младших братьев по отцу от его второго брака.
Своей тягой к искусству Джаред обязан матери, которая всячески поощряла их с братом начинания. Констанс Лето, бывшая цирковая артистка, одна растила Джареда и Шеннона после развода с их отцом, а затем вышла замуж повторно.
Джаред рос инициативным и уверенным в себе ребенком. Уже в 12 лет он получил свою первую работу — мойщиком посуды в маленькой закусочной в Вирджинии, а в 16 лет уже подрабатывал швейцаром. В детстве Лето часто путешествовал со своей семьей. Он рассказывал, что его дедушка служил в Воздушных войсках, поэтому кочевой образ жизни для его семьи был нормой.

Образование
В 1989 году Джаред закончил 10 классов средней школы города Ньютон (Newton North High School), а завершал обучение в лицее Флинт Хилл (Flint Hill Preparatory) в городе Оактон, штат Вирджиния.
Долгое время Джаред увлекался живописью. После окончания колледжа он поступил в Университет искусств (University of the Arts) в Филадельфии, штат Пенсильвания.
Затем его заинтересовало актерское мастерство, и он поступил в Школу визуальных искусств (School of Visual Arts) в Нью-Йорке, где осваивал профессию режиссера. Во время обучения там Джаред снялся в своем собственном дипломном фильме «Плачущая радость» (Crying Joy).

Музыка
По словам Джареда, музыкой они с братом были увлечены с детства. В 1998 году Джаред организовал группу, которая получила название «30 Seconds to Mars». На сегодняшний день Джаред Лето — гитарист и вокалист этой группы, куда также входит его брат Шеннон в качестве барабанщика, и гитарист Томо Милишевич. Бас-гитарист Метт Воктер, к всеобщему сожалению, покинул группу 1 марта 2007 года. Временно его заменяет Тим Келлехер (Tim Kelleher), но официальным участником группы он пока не считается.
За почти 10 лет своего существования 30 Seconds to Mars выпустили два полноценных альбома — одноименный в 2002 году, и «A Beautiful Lie» в 2005-м.
Сначала группа выступала на разогреве у других команд, но затем, в марте 2006 года, началась концертная программа «Ночь навсегда, День никогда» (Forever Night Never Day), где 30 Seconds to Mars уже были хэдлайнерами.
Прошлый год принес группе множество самых разных наград. Например, клип группы «The Kill» был постоянным участником MTV's Elite 8. На фестивале MTV «Video Music Awards-2006» он получил премию «Mtv2 Award», а так же награду в номинации «Лучшее рок видео» (Best Rock Video). Кроме того, уже самому Джареду была присуждена награда в номинации «Принц Тьмы» (Prince of Darkness) на фестивале «Fuse Fangoria Chainsaw Awards» 28 октября 2006 года.
В декабре 2006 года группа выпустила клип на песню «From Yesterday», полная версия которого длится тринадцать с половиной минут. «From Yesterday» — это первый американский видеоклип, который полностью снят на территории Китайской Народной Республики. В данный момент в производстве находится видео на песню A Beautiful Lie, его выход должен состояться буквально со дня на день. Группа снимала клип в Гренландии в конце сентября, его режиссером стал Джаред, причем на этот раз под своим именем. Деньги, полученные от скачивания этого видео с официального сайта, планируется передать на благотворительные цели.

Шеннон Лето
Полное имя: Шеннон Кристофер Лето (Shannon Christopher Leto)
Цвет глаз: Карие
Знак зодиака: Рыбы

Биография
Шеннон родился в Боссьер-Сити, штат Луизиана 9 марта 1970 года. У него есть младший брат Джаред и двое сводных братьев по отцу. Шеннон самостоятельно освоил игру на барабанной установке, когда ему было всего 8 лет. По его словам, на стиль его игры повлияли такие барабанщики, как Джон Бонэм (John Bonham), Стюарт Копланд (Stewart Copeland), Кейт Мун (Keith Moon), Ник Мэйсон (Nick Mason), и Ларс Ульрих (Lars Ulrich).

Музыка
Шеннон Лето играет на ударных в группе 30 Seconds to Mars, которую они с братом Джаредом основали в 1998 году. Шеннон репетирует с группой по шесть-семь часов в день. В интервью журналу «Современный барабанщик» (Modern Drummer) в феврале 2006 года он сказал: «Репетиции значительно способствовали укреплению моей выносливости и сделали мою игру более точной». Шеннон также заметил, что предпочитает инструментальное исполнение, и эксперименты с электроникой группа проводит самостоятельно.

Боб Эзрин, который помог продюссировать первый альбом 30 Seconds to Mars, как-то заметил: «Шеннон — самый изобретательный барабанщик, с которым мне приходилось работать. Он не удовлетворяется обычным добавлением ритма; его ударные проигрыши — это полноценная часть общей гармонии в записи. Он также замечательно играет на живых выступлениях, и за ним приятно наблюдать. Он играет с такой энергией, что она просто гипнотизирует».
Шеннон считает, что музыка 30 Seconds to Mars полна грандиозности Pink Floyd и энергии Sex Pistols. Свое влияние также оказали The Cure, первые два альбома Metallica, Led Zeppelin, The Who, ранние Police и Steely Dol.
Однажды Шеннона спросили: «Каково это, когда твой брат возглавляет группу?», на что он ответил: «Это скорее помогает, чем мешает мне. Находясь в одной группе с братом, мы говорим на одном языке, мы знаем друг друга действительно хорошо, у нас одни и те же цели в музыке, и мы прикрываем друг друга. Я могу доверять ему. Все это перевешивает негативные моменты, которых и так не много».

Томо Милишевич

Полное имя: Томислав Милишевич (Tomislav Milicevic)
Цвет глаз: Карие
Знак зодиака: Дева

Биография
Томо Милишевич (Tomo Milicevic) родился 3 сентября 1979 года в Сараево, Босния и Герцеговина, бывшая Югославия. Когда Томо было всего 3 года, его родители — Тонка (Tonka) и Дамир (Damir) Милишевичи — решили переехать в Америку в поисках лучшей жизни — сначала в Детройт, а затем и в Сиэтл, штат Вашингтон. «Родители знали, что война надвигается на страну, но не знали, когда именно она начнется, поэтому и уехали. Крайне удачно. Если бы я все еще жил в Хорватии, когда началась война, я точно был бы уже мертв. В 16 я бы уже служил в армии, а в 17 вовсю сражался бы на линиях фронта», — говорит Томо.
Родители Томо много работали и стали весьма преуспевающими, когда ему было 18 лет. У них появились деньги, и они занялись бизнесом — переехали в Лос-Анджелес и открыли ресторан.
Когда Томо жил в Сиэтле, он два с половиной года обучался в кулинарной школе, после чего стал квалифицированным шеф-поваром, а также шеф-поваром в области выпечки, специализирующимся на украшении свадебных тортов. В свободное время он работал в ресторане, принадлежащем его родителям.
Музыка
Томо должен был стать концертным скрипачом. Его дядя Билл Милишевич (Bill Milicevic) был виртуозным музыкантом и доктором философских наук в музыкальной школе при Мичиганском университете. Томо начал играть на скрипке с трех лет (да-да, именно с трех!). Поначалу он не любил гитару, считая этот инструмент слишком упрощенческим. Однако затем, в подростковом возрасте, он увлекся тяжелым роком. Альбом группы Nirvana «Nevermind» стал первым альбомом Томо, купленным на собственные деньги. Позже сестра Ивана (Ivana) пригласила его на живое выступление этой группы. Это был его первый рок-концерт.
При участии своего отца Томо сконструировал свою первую гитару. В дальнейшем он использовал этот инструмент при записи песни A Modern Myth.
Томо профессионально играл на гитаре много лет. Он начал писать свою собственную музыку, когда ему было семнадцать, и это немало способствовало образованию его уникального стиля игры. До вступления в 30 Seconds to Mars Томо играл в нескольких малоизвестных группах, среди которых была группа из Мичигана под названием Morphic.
Однажды Томо решил порвать с музыкальным бизнесом и продать все инструменты. Но именно в это время Шеннон Лето, с которым Томо вышел на связь, пригласил его на прослушивание для 30 Seconds to Mars. Милишевич почти с самого начала был преданнейшим фанатом творчества группы. Он попросил своих родителей одолжить ему денег для покупки билета на самолет до Лос-Анджелеса. Томо был выбран из числа почти двухсот других музыкантов, как за талант, так и за его доброту и прочие личные качества. Уже 5 дней спустя, 3 февраля 2003 года, Томо выступал с Джаредом, Шенноном и Мэттом на шоу «Craig Kilborn». С тех пор он стал членом 30 Seconds to Mars. Он принял участие в записи второго альбома группы, «A Beautiful Lie», и практически непрерывно находился с группой в туре в поддержку альбома, начиная с 2005 года.

Инструменты
Томо играет на гитаре марки Gibson Les Paul Custom guitar с использованием следующих устройств: педаль громкости Ernie Ball, педаль Digitech whammy, Ibanez Tube Screamer, Boss Super Chorus, Boss Flanger, Boss DD-20 Giga Delay.

EchelonKa пока ничего найти не могу...будем искать

Гы))Вот всё,что я знаю о Тиме)))

Имя - Тимоти Келлехер ( Timothy Kelleher )
Дата и место рождения - 4 октября 1980 года, Калифорния
Знак зодиака - весы
Инструмент - баc-гитара
Проекты : 30 Seconds To Mars , My Darling Murder ( предыдущее, сейчас группа уже распалась )

Я одна из самых ярых любителей этой чумавой группы. Вот интр с ними:
От редактора «Kerrang!»
У 30 Seconds to Mars сложились довольно непростые отношения с нашим журналом. Когда я встретился с Джаредом Лето на фестивале Download в июне, он сказал, что их фанаты, настолько радикальные и преданные, насколько вообще можно встретить, сделали значки с надписью “Fuck Kerrang!”.  И у нас до сих пор есть авторы, которые относятся к этой группе с презрением. Но среди нас много и тех, кто был покорен группой Лето, их невероятной профессиональной этикой, потрясающими живыми выступлениями и эпическими песнями. Поэтому мы с гордостью помещаем группу на их первую журнальную обложку в Британии. 30 Seconds to Mars не похожи на другие группы, как вы можете понять из блестящего рассказа Николы Браун. И, возможно, вы влюбитесь в них уже сейчас…
В бесконечность и за ее пределы

Благодаря гигантской армии фанатов, 30 Seconds to Mars стали одной из самых успешных групп года. Пора открыть тайну о том, что ее фронтмен Джаред Лето…

«Замолчи! Ты все выдумываешь!»

Джаред Лето, 35-летний голливудский актер, культовый секс символ и настоящая рок-звезда в обличии фронтмена и музыкального двигателя 30 Seconds to Mars, смеется. Он сидит на скамейке в лондонском Гайд-парке. Выглядит как тень: бледный и с головы до пят одетый в черное. Выделяются только его вводящие в ступор лазурные глаза и кислотно-оранжевые блестящие шнурки на кроссовках. Его плечи подрагивают, а широкая улыбка сияет, придавая его лицу ту мягкость, которой нет, когда его губы расслаблены.

«Никогда такого не слышал! — восклицает он, изображая изумление и шок. — Боже!»

Как актер, снявшийся в более чем 15-ти успешных картинах, включая такие, как «Реквием по мечте» и «Бойцовский клуб», и давший интервью больше, чем хэдлайн-выступлений, загадочный Лето знает, как играть в эту медиа-игру. Копните чуть глубже — и вы узнаете, что обычно в компании журналистов он придерживается строгих правил поведения: ледяное выражение лица и непробиваемая приватность. Добавьте его острую проницательность, ум и начитанность к тому, что его пресс-менеджеры обычно дают четкие указания, проясняя детали и оговаривая темы разговора, которые будут и, что еще важнее, не будут приветствоваться в беседе, — и вы получите рецепт неприязни. Именно это обеспечило Лето репутацию сложного, тщеславного и, по мнению некоторых, высокомерного и грубого человека.

Но есть одна вещь, которая обычно не отмечается, или, может, даже просто не берется во внимание — у него есть чувство юмора, злое, сухое чувство юмора, которое распространяется на все, вплоть до насмешек над самим собой.  Возможно, сбой биоритма заставляет его немного ослабить защитную реакцию: он и его одногруппники — брат-ударник Шеннон и гитарист Томо Милишевич — прилетели в Великобританию прошлой ночью для подготовки к шоу в Академии Брикстон, билеты на которое были полностью распроданы; или может позднее летнее солнце и поющие на деревьях птички привели его в обезоруживающе дружелюбное и открытое расположение духа. Как бы то ни было, Лето сидит рядом со мной, но это совсем не тот Лето, к встрече с которым я готовилась.

Говорят, что никогда нельзя узнать человека по-настоящему. Может быть. Но если вы хотите украдкой взглянуть на истинную натуру собеседника, вам нужно его удивить. Подать крученый мяч и понаблюдать за реакцией. Естественно, он может быстро вернуть себе самообладание и с должным профессионализмом тут же отбить его прямо в тебя, но в те секунды, которые идут сразу же за сказанным, когда он пропускает услышанное через уши и регистрирует это в мозге, ты видишь действительно то, с чем имеешь дело.

Учитывая, что Лето на просьбу описать себя в пяти словах мягко, но решительно отвечает: «Мы. Достаточно. Поговорили. Обо. Мне», этот метод довольно рискован, но за стерильным спокойствием скрывается что-то еще. Это просто нужно вынести наружу… Или освободить…

Вокруг тебя ходит куча слухов, Джаред.

Картинно закатывает глаза.

Хочешь послушать два моих любимых?

«Конечно», — отвечает он, растягивая слово чуть дольше, чем нужно.
Первый о том, что во время секса ты любишь испражняться на людей.
Пауза. Короткая, но однозначная. Тут Лето нарушает тишину, выбрасывая руки вперед.

«Прекрати!» — Еще одна пауза.

«Это самая забавная вещь, которую я слышал за всю свою жизнь!» — выдавливает из себя слова в промежутках между долгими смешками.

Второй о том, что во время секса ты просишь своих любовниц притворяться мертвыми.

Смеется еще больше.

«А, ну да, естественно, а кто нет? — саркастически замечает он. — Это просто смешно!»

Так что, неправда?

«Хммм, неужели ты думаешь, что даже если бы это было правдой, у меня бы хватило дерзости признаться?»

Люди задавали и более странные вопросы, я уверена.

«Эй, видит бог, что так и есть, но эти два не такие. Плохо, что ты не знаешь правды. Боже, если бы ты только знала…»

Лето ухмыляется и в истинно актерской манере одаривает меня незабываемым взглядом, способным плавить лед и разбивать сердца, но ему самому ничего не стоящим.

«Кстати, ты просто должна была это выдумать! Потому что я уже слышал все о себе, — говорит он, откровенничая. — Я слышал, что я шлюха, что я гей, что я курю крэк, что я сижу на героине, что я самый милый парень на всем белом свете, что я полный ублюдок, что от меня забеременела одна, и что трахал я другую…»

«Я все это уже слышал,— добавляет он, — и уверен, что услышу еще больше».

Лето не выдает чего-то большего, рассказывая не натянуто, но и не просто. Кажется, что он говорит вечно, растянутыми, вьющимися и воздушными, уносящими в никуда предложениями о музыке его группы — его «искусстве», переключаясь на разговоры о том, «что такое быть человеком», изо всех сил стараться не допустить чужих взглядов на самые интимные стороны его личности. Но стоит только открыться ему, показать, что вы полностью готовы к «общим переживаниям», как любит говорить Лето, на протяжении всего времени в его компании, и их последствиям, — и засовы начинают медленно открываться. Похоже на принцип «ты — мне,  я — тебе».

«Что я действительно не люблю, так это пассивность, — объясняет он. — Я люблю активные, яркие переживания».

30 Seconds to Mars начали продвигаться в 1998-м, когда подписали контракт на запись с лейблом «Virgin Records», который спустя почти 10 лет все еще остается их домом. С тех пор они успели выпустить два альбома, но перемены стали происходить только летом  2006-го, когда, по прошествии почти года с момента официального релиза их второй пластинки «A Beautiful Lie», группа стала значимой силой в мире рок-музыки и, наконец, перестала восприниматься как еще один тщеславный проект популярного актера, решившего поиграть в рок-звезду. На сегодняшний день они продали более миллиона копий альбома в США, и британские продажи не сильно отстают: билеты на выступления разлетаются, площадки для концертов становятся круче с каждым новым туром, а в августе Лето и компания стали гордыми обладателями награды «Kerrang! Awards» в номинации «Лучший сингл» за их хит The Kill. Наконец-то, после «нескольких лет выступлений для 20 человек в зале», звезды расположились таким образом, что 30 Seconds to Mars готовы стать повелителями вселенной.

«Нужно быть очень осторожным, ища похвалы, — предупреждает Лето, когда я спрашиваю его о нынешнем успехе группы. — Мы просто пишем музыку, в этом нет ничего такого. Для нас это — наша жизнь, поэтому и нам, и тем людям, которые в это верят — все это очень важно. Но это не должно быть так существенно для всех остальных».

«Похвала не обязательна,  — продолжает он после длинной паузы. — Здорово, когда тебя хвалят, это замечательное чувство; а неодобрение расстраивает, но это не остановит нас в намерении быть теми, кто мы есть. Я имею в виду, что если бы мне пришлось выслушивать только слова одобрения, я бы и дня не провел на сцене! Но критика, если она аргументирована, как бы она тебя ни расстраивала, может многому научить. Естественно, я никогда не был идеален. Я делал множество ошибок. Я говорил глупости, я играл меньше, чем надеялся, но я стараюсь изо всех сил».

Что действительно поражает в Лето, так это его аппетит к работе. Он называет своим и лучшим, и худшим качеством упорство, признаваясь, что «очень пылко относится к жизни и своему творчеству». И он все время сменяет деятельность в группе деятельностью в кино. «Я определенно не стыжусь своих актерских работ, — говорит он, — и я не рассматриваю себя как скрытого музыканта, который вырвался на свободу и нашел свою истинную страсть».
Удивительно, что у него вообще находится время думать о чем-то.
«Я неустанно нахожусь в процессе достижения цели и очень этому рад, — признается он. — Разница в том, что другим людям нужно спать, а я всегда говорил, что отосплюсь на том свете!»

А сколько часов ты спишь по ночам?

«Мало».

Три?

«Да, но — почему бы и не побаловать себя? — иногда четыре или пять».

Не нужно ходить к психиатру, чтобы понять, что такая строгая профессиональная этика — следствие его тяжелого детства, о котором он, что бывает редко, упоминал сегодня, но каждый раз лишь вскользь.

«У меня было интересное детство, — тихо признается он. — Мать-одиночка, двое детей, постоянные переезды. Я рос очень, очень бедным. Это было очень трудно, но все испытания не были чем-то особенным для нас, потому что они были нашими общими испытаниями».

Он останавливается и тихо добавляет:

«Я не хочу, чтобы ты, да и я, в общем-то, плакали, так что…»

Потом продолжает:

«Живя в тех условиях, в которых я рос, я даже представить себе не мог, что я буду обладать пивилегией писать музыку, сниматься в фильмах, или приехать в Лондон. Иногда необходимо напоминать самому себе, насколько невероятны эти переживания».

Младший (Недоработка в оригинале статьи Kerrang!. Шеннон – старший брат. — прим.ред) брат Шеннон, который живет с Лето в Лос-Анджелесе, говорит о том, что любовь братьев к искусству и музыке также развилась в очень раннем возрасте.

«Мы росли, рисуя, слушая “Pink Floyd” и “Led Zeppelin”, — объясняет он. — Мы были очень бедны, поэтому у нас даже телика не было, так что мы очень много рисовали и мастерили поделки из всего, что только могли найти».

Еще Шеннон с гордостью подтвердил, что именно Лето режиссировал все грандиозные, совершенные клипы группы, несмотря на то, что сам Джаред это всячески опровергает, заявляя, что его брат «фантазер». Вместо этого, он настаивает на том, что их снял некий выдуманный Бартоломью Каббинс, перед этим игриво спрашивая: «Это самый плохо охраняемый секрет, да?»

Обладая такой непоколебимой решительностью и сильной сосредоточенностью, Лето вряд ли сильно заботится о том, что о нем думают другие люди. Он слишком занят, чтобы зацикливаться на этом и тратить драгоценное время на анализ и беспокойство о чужом мнении.

«Все время пытаясь найти себя, исходя из мнений других людей, можно попасть в неприятности», — говорит он.

Однако он подтверждает, что по натуре любопытен, и худшая сторона славы для него состоит в том, что приходится мириться с клеветой.

«Приходится часто сталкиваться с подобным, — признается он. — Встречаться с людьми,  которые приходят с уже сложившимся на основе чужих впечатлений мнением о тебе».

И по-прежнему, несмотря на все его спокойствие в отношении общественного мнения, фронтмен безукоризненно, а иногда даже раздражающе дипломатичен в обсуждении потенциально щекотливых вопросов, тем самым показывая, насколько хорошо он знает все уловки СМИ. Он использует  уклончивые фразы типа «я бы не стал, но если хочешь, можешь сказать и так», или «конечно, сделай из меня плохого парня» как путь к отступлению, когда беседа начинает касаться щекотливых тем.

Беседуя о внезапном уходе из группы басиста Метта Воктера (который позже присоединился к «Angels and Airwaves»), мы, кажется, целый год ходим вокруг да около. Лето предпочитает отшучиваться какими-то непонятками, нежели просто ответить на прямо поставленный вопрос типа «так он сам ушел или вы его выкинули?»

«Вся правда состоит в том, что никакой драмы не было, — наконец говорит он. — Мы очень долго работали все вместе, но затем настал момент пойти разными дорожками. Я счастлив, если он счастлив».

Позже Милишевич  скажет, что Воктер  все-таки ушел по собственной воле, добавив, что «нельзя заставить человека быть где-то».

Интересно, что Лето думает о своих коллегах по музыкальному поприщу, в том числе о группах, ездивших с ними в тур, которые высмеивают 30 Seconds to Mars в прессе?

«Мы очень заботимся о том, что делаем, и вместе с успехом приходит и немало критики», — после долгих раздумий отвечает Джаред.

Это тебя ранит или злит?

«Мы были в туре со многими замечательными группами и также много гастролировали с группами, которые, возможно, были нам неприятны. И что мне в связи с этим сделать? Разрыдаться? Отстой. Я предпочту, чтобы группы после тура с нами говорили: “Да, это было прикольно”,  и я уверен, что у людей возникало такое чувство. Я на это надеюсь. Но если есть те, кого мы обидели, я извинюсь, — рассудительно добавляет он. — Извините, если мы чем-то взбесили вас, мы не хотели. Может быть, мы были слишком сосредоточены на чем-то другом и недостаточно позаботились о том, чтобы с вами все было нормально».

Почему ты думаешь, что вы могли не ужиться с кем-то из коллег по туру?

«Мы не безответственные переростки, поехавшие в тур, только чтобы иметь повод нажираться целый день, — заявляет он, упуская возможность вставить комментарий о чьем-либо еще поведении в дороге. — Мы поехали не для того, чтобы показать всему миру, насколько мы мятежны. Для нас это нечто совсем другое».

Ты заинтересован гедонизмом[1], сопровождающим рок-н-ролльный стиль жизни?

«Нет», — говорит Лето, перед тем как признаться, что даже алкоголь больше не употребляет.

«Мы очень, очень сосредоточены в туре, — поясняет Милишевич. — Мы не против вечеринок, но для нас важнее прежде всего отличные шоу. Лучшая вечеринка проходит на сцене, и эти чувства гораздо лучше тех ощущений, которые можно получить, нажираясь до беспамятства или сношаясь с какой-нибудь случайной девицей».

За что никак нельзя критиковать 30 Seconds to Mars, так это за то, как они общаются со своей армией фанатов. Очень возможно, что они — единственная группа, встречающаяся с фанами после каждого сыгранного шоу, и их преданность по отношению к поклонникам уникальна и восхитительна одновременно. В результате этого у группы сложилась одна из самых лояльных и преданных фан-баз, с которой каждый пришедший на концерт делит воздух, а также «вовлеченность и активность», которые так нравятся Лето.

Эшелон — официальная промо-команда, набирающая членов через веб-сайт 30 Seconds to Mars которая была создана еще в ранний период творчества группы. Эта команда росла, росла и росла, постепенно превращаясь в то, чем является сегодня — огромное мировое сообщество , прославившее себя распространением информации о группе. Но Эшелон принял форму чего-то большего: теперь он служит местом, где люди могут найти друзей и свое место — почти как MySpace, выделенный специально для поклонников 30STM. Поклонники с радостью приезжают из из таких стран, как Израиль и США не только для того, чтобы увидеть выступление группы в таких местах как Академия Брикстон, но и для того, чтобы встретиться с друзьями по Эшелону. И трио этим невероятно гордится.

«Эшелон невероятно важен нам, — подтверждает Милишевич. — Без них все было бы по-другому.  Многие из них стали нам друзьями в пути, многие благодарили, рассказывая свои истории о том, как не могли нигде найти свое место до тех пор, пока не встретили людей из Эшелона, который стал для них приютом».
«Если бы Эшелона не было, то нас, наверное, тоже, — добавляет Шеннон. — Это не эгоизм, это обмен переживаниями».

«У нас самая невероятная, увлеченная и пылкая семья, — восхищается Лето. — И это самые важные отношения, которые у нас есть».

Несомненно, наличие такой заинтересованной, все время растущей семьи доказывает магическую удачу 30STM, и, зная о такой сильной поддержке группы, сложно сопротивляться чарам самого Лето и высоким стремлениям его одногруппников.

«Мы, естественно, не обделены амбициями, — улыбается Лето. — Поэтому и продолжаем двигаться, делая шаг за шагом».

Ну и что же тогда будет дальше?

«Ну, — отвечает он, отводя взгляд, прежде чем вернуть прямой зрительный контакт. — Я, естественно, буду баллотироваться в президенты».
С этими словами Лето встает со скамейки и уходит, уже обдумывая свой следующий проект.

Семейная история.
Члены Эшелона рассказывают о том, что значит быть частью клана 30 Seconds to Mars…

«Эшелон — это просто замечательно, ты чувствуешь свою вовлеченность и знаешь, что являешься частью всего происходящего». Kirsty Green, 14 лет, Сандерленд.

«Вступив в Эшелон, ты обретаешь семью по всему миру. Мы объединяемся с одной целью — раскручивать и поддерживать группу, и мы всегда заботимся друг о друге». Hilde M., 36 лет, Норвегия.

«Мне нравится быть частью Эшелона, потому что это очень открытое и дружелюбное сообщество. Это просто очень весело».  Laura Durham, 15 лет, Манчестер.

«Если ты состоишь в Эшелоне, ты чувствуешь свою близость к группе и музыке, которую любишь». Brittany Zullo, 22 года, Огайо, США.

«Что я больше всего люблю в группе, так это ее поклонников самих по себе — мы все стали одной большой дисфункциональной семьей». Alana Veitch, 19 лет, Северная Ирландия.

«30 Seconds to Mars — это самая дружелюбная группа, которую я когда-либо знала! Они любят своих фанов также сильно, как и фаны любят их». Sandra Stramondinoli, 18 лет, Германия.

ОРУЖЕЙНЫЙ БАРОН

Джаред Лето за последнюю пятилетку успел изобразить на экране, кажется, все напасти, которые могут произойти в наши дни с неплохим, но беспечным юношей. Он погибал от топора Патрика Бэйтмена в «Американском психопате», умирал от гангрены и наркотиков в «Реквиеме по мечте», ему разбивал лицо Брэд Питт («Бойцовский клуб») и поджигала голову Джоди Фостер («Комната страха»). В «Оружейном бароне» Эндрю Никкола, ударном политическом памфлете о международном торговце смертью Орлове (Николас Кейдж), Лето играет его младшего брата, Виталика, невезучую и мятущуюся душу, простака, мечтающего о мире во всем мире и в минуту тоски по родине выкладывающего из кокаина довольно подробную контурную карту Украины.

—Что-то вы в последнее время все наркоманов играете.
— Ох, ну не знаю. Пора, очевидно, завязывать с кокаином. Ну или написать сценарий о слепой говорящей овчарке, чтоб все поняли, что у меня юмористический дар.
Но вообще, у хорошего режиссера можно и горшок сыграть. Вот Эндрю Никкол… Я поклонник его «Гаттаки», ну и «Шоу Трумана» — умнейшая, конечно, вещь. Хотя это правда пугает: у моих героев всегда примерно одна и та же судьба. Еще меня обязательно уродуют — в двух следующих фильмах вообще черт знает что будет.

— Финчер (режиссер «Бойцовского клуба». — Прим. ред.) говорил, что вы слишком хорошенький, отсюда и желание как можно сильнее разбить вам лицо.
— Знаете, у Дэвида есть и хорошие качества, что бы он там из себя ни изображал.

— Для таких ролей, как ваши, вероятно, требуется какая-то нечеловеческая подготовка?
— Ну Виталий из «Оружейного барона» — это такой четвероюродный брат Гарри Голдфарба из «Реквиема по мечте»: оба живут на Брайтоне, у обоих русско-еврейские корни. Случайность, конечно, но такая счастливая, и я подспудно старался ее обыграть. Еще русский начал учить. Фантастический язык, дико сложный, но у меня так хорошо пошло, что я начал свои реплики на русский переводить — и если бы меня не уняли, перевел бы все. Ко мне реально подошли: ты тут выпендриваешься со своим русским, а потом полфильма будет с субтитрами, и вообще — это Ника Кейджа раздражает и всех остальных. Весело было.

— Вам вообще везет с большими режиссерами.
— Я считаю, пока зовут, надо обязательно поработать со всеми великими, кто живы. Пусть это маленькая, малюсенькая роль — как с Теренсом Маликом было.

— Но со стоуновским «Александром» накладка вышла. Обидно, когда фильм ругают и понимаешь, что за дело?
— Знай я наперед, какая у фильма будет судьба, все равно бы согласился. Полгода, из них три месяца в Марокко, в пустыне — я другим человеком стал. А фильм… что фильм, я его не снимал, не монтировал, ответственность вся на Оливере. Вы видели когда-нибудь Оливера? Он же безумец, гениальный безумец. Я реально вырос на его фильмах — на «Взводе» так уж точно.

— Эндрю Никкол говорил, что ваш герой в «Оружейном бароне» — он как бы совесть фильма.
— Мне он говорил что-то такое. Мы с ним и с Кейджем много беседовали, всякую философскую пургу гнали.

— Вы что-нибудь важное узнали про торговлю оружием?
— Только то, что это целый мир, который умом не понять.

— Ваши с Кейджем герои — негодяи?
— Я нет. Я, как вы сами сказали, совесть. А Ник, его герой — это такая квинтэссенция торговца, вечный коммивояжер. Такой знаете «ничего личного».

— А что у вас было после «Барона»?
— Я не так много снимаюсь, я привередливый, в разумных пределах. После «Барона» был фильм, который меня чуть не угробил. «Одинокие сердца» с Траволтой и Джеймсом Гандольфини — такая беспробудная, мрачная штука, я даже пожалел, что в него ввязался.

— А кто режиссер?
— Такой Тодд Робинсон — бывший документалист. Очень талантливый мужик, сам написал сценарий о своем дедушке, а дедушка его был следователем, который в 40-е годы как раз поймал так называемых убийц одиноких сердец. Я играю одного из убийц, Раймонда Фернандеса, поэтому мне выщипывали волосы. Каждое утро приходили две тетеньки и выщипывали.

— А побрить нельзя было?
— Побрить было нельзя — Фернандес был не лысый, он был плешивый, там надо было волосы именно что проредить. Хотя сейчас я бы уже на это не подписался, и если нас сейчас читает какой-нибудь актер, который планирует себе выщипать волосы, пусть сто раз подумает — мои до сих пор нормально не отрасли, а уже четыре месяца прошло, нет, пять даже.